В Бостоне на процессе по делу Джохара Царнаева присяжные признали подсудимого виновным и не заслуживающим снисхождения.

10.04.2015 / США США

  Присяжные выносили вердикт на протяжении двух дней, совещаясь в сумме 11 часов. Адвокат Царнаева прокомментировала такой долгий, по мнению репортеров, срок совещания, как нормальный: "присяжные делают свою работу".


    Царнаев признан виновным по всем из 30-ти предъявленным ему обвинением, 17 из которых могут караться смертной казнью. Следующим этапом процесса будет вынесение решения о мере наказания: присяжным предстоит решить, будет ли он подвергнут смертной казни. Если хотя бы один из присяжных выскажется против, то Царнаев будет приговорен к пожизненному лишению свободы. Обсуждение вопроса о наказании начнется 13 апреля. На этой стадии сторона защиты, вероятнее всего, обратиться к семейной истории Царнаева: его родители иммигрировали в США в 2002 году, но после произошедшего развода вернулись в Россию. Джохар, получивший американское гражданство в 2012 году, остался в США вместе со старшим братом, попав под его непосредственное влияние.


   Особых сомнений в том, что присяжные признают Царнаева виновным, не было. Защита не отрицала, что он принимал участие в организации взрывов, и в судебном следствии предоставляла минимальное количество доказательств, вызвав лишь четырех свидетелей, которые допрашивались в сумме 5 часов. Обвинение же вызвало 92 свидетелей, которые давали показания на протяжении 15-ти дней.


   В своем заключительном слове защита Царнаева согласилась с обвинением в той части, что Джохар вступил в сговор со своим старшим братом по поводу взрыва и заложил одну из двух бомб. Однако адвокаты акцентировали внимание на том, что именно Тамерлан склонил Джохара к совершению преступления, им были куплены материалы для изготовления бомб, им же они были впоследствии собраны. "Мы не отрицаем полную причастность Джохара к этим событиям, но если бы не Тамерлан, этого бы не произошло" - резюмировала адвокат Джохара Джуди Кларк. Стратегия защиты была направлена на спасение подсудимого от применения смертной казни: "Мы не просим, чтобы вы простили преступление, но давайте учитывать разницу в ролях".  Кларк утверждала, что Джохар попал под влияние Тамерлана и неоднократно называла его "ребенком" и "подростком" (ему было 19 лет на момент терракта).


   Прокурор обратился к присяжным со словами, что Царнаев принял хладнокровное решение, чтобы отомстить Америке за ведение войн в мусульманских странах: "это был хладнокровный, просчитанный террористический акт. Он был осуществлен намеренно. Кровожадно. Это было сделано, чтобы показать свое мнение. Это было сделано для того, чтобы сказать Америке: "Вы больше никогда не будете нас терроризировать, мы будем терроризировать вас".

   Обвинение использовало заключительное слово и для того, чтобы напомнить присяжным об ужасе того дня, показывая видео о фотографии хаоса, воцарившегося после взрывов. В одном из видео присяжные могли отчетливо слышать мучительные крики 29-летнего менеджера ресторана, который истек кровью, лежа на тротуаре, а также других жертв.
Парируя на аргумент защиты Царнаева, прокурор говорил о Царнаевых как о "команде", что они действовали как партнеры: "в тот день они чувствовали себя солдатами. Они были моджахедами, и они принесли свою битву в Бостон".

Комментарии

  • Сергей Насонов / 11.04.2015

    Американская модель предусматривает особый порядок исследования тех относимых доказательств, которые могут оказать на присяжных негативное воздействие. К таким доказательствам относятся так называемые «inflammatory evidence» — «зажигающие» (шокирующие) доказательства. К этим доказательствам применяется правило о запрете их исследования, если их доказательственную ценность перевешивает опасность возникновения предубеждения у присяжных («probative danger outweighs the probative value»). Следует подчеркнуть, что американская теория уголовного процесса, как правило, не признает шокирующими доказательствами орудия преступления («вещественные доказательства… как пистолеты, пули, ножи, являются допустимыми»). В то же время практически всегда такими доказательствами признаются «утробные плоды, отрезанные пальцы, отрезанные уши или иные виды доказательств, которые могут шокировать, или взволновать присяжных, или вызвать эффект предубеждения». Вопрос об исключении этих доказательств находится в абсолютной компетенции председательствующего, решение которого по данному вопросу является окончательным.

    В книге Дж. Шлосса (Schloss Joseph D. Evidence and its legal aspects. Columbus / Merril. 1967) содержится следующий пример применения на практике этого правила: «По делу об убийстве К. атторней обвинения попытался представить на обозрение присяжным фотографии ран, показывающие, что жертва была выпотрошена. Суд отклонил данные фотографии, т.к. они слишком „окровавлены“ (gory) и могут зажечь страсти присяжных (inflame the passion), вследствие чего они не смогут беспристрастно вынести вердикт по делу».

  • Юлия / 11.04.2015

    Не совсем понимаю назначение этих доказательств - как они относятся к событию, в чем их значение именно как доказательств?

    Кстати, американские СМИ пишут (видимо это предположение), что на следующей стадии, когда будет решаться вопрос о смертной казни, обвинение сделает ставку именно на доказательства такого рода - в том числе, будут допрошены родственники жертв, как терракт сказался на их жизни. То есть на этой стадии будет сильное моральное давление, решение будет выноситься на основе чувств. Не уверена, что это будет способствовать объективности, даже если в решении о наказании есть сильная моральная составляющая, то обсуждаться это должно не в нервной и возбужденной обстановке, а с холодным рассудком..

Чтобы продолжить, включите отображение картинок