Федеральный судья в отставке Сергей Пашин: «Борьба за суд присяжных»

Источник: "Открытая Россия"

Суд присяжных: пан или пропал

— В ближайшие месяцы должна решиться судьба суда присяжных в России. Каков ваш прогноз, останется ли он в прежнем виде — из 12 присяжных — или будет сокращен до 5-7 присяжных, чтобы получилось нечто вроде суда шеффенов (Суд шеффенов — разновидность суда в некоторых европейских странах, когда несколько представителей народа выносят вердикт совместно с профессиональным судьей. — Открытая Россия)?

— Мечта Верховного суда — устранить суд присяжных и заменить его каким-то невиданным в отечественной истории уродливым образованием: сделать так, чтобы судья выносил решение вместе с пятью или семью присяжными. Такой конструкции нет ни в одной известной мне стране мира, и в России ее точно не было. И это при том, что Владимир Путин, выступая с президентским посланием, велел расширить полномочия суда присяжных, передать в его ведение новые преступления. Правда, противники народного участия в судах и судебной реформе заморочили президенту голову, и он заявил, что следует сократить число присяжных. Но он однозначно сказал, что присяжные должны выносить вердикт отдельно от судьи, должны решать дело самостоятельно. Кто возьмет на себя смелость утверждать, что в Конституции 1993 года под судом присяжных понимается суд, где судья выносит решение вместе с пятью присяжными?

— Объясните, зачем Верховному суду нужно фактически аннулировать суд присяжных и создать этот так называемый суд шеффенов? Это связано с каким-то конкретным делом или с общим неприятием властью суда присяжных?

— Наступление на суд присяжных было связано с делами о терроризме и с делами о массовых беспорядках. В 2008 году президент Медведев подписал закон об изъятии из компетенции присяжных 9 составов преступлений. Изъяли, в частности, «террористические» статьи и статьи о массовых беспорядках. Это было связано с тем, что присяжные оправдывали обвиняемых, назначенных в террористы и враги народа в отсутствие убедительных доказательств. А по делам о массовых беспорядках с 2005 года они вообще никого не оправдывали. Значит, (власти. — Открытая Россия) ожидали, что будет Болотная площадь; готовились. Предчувствовали и загодя застраховались от справедливых вердиктов. Начальство полагало, что не стоит доверять решение таких дел присяжным: их должны вести агенты власти.

— Вы имеете в виду судей?

— Да.

— Подождите, но если по «массовым беспорядкам» присяжные не оправдывали обвиняемых, тогда почему этот состав преступления вывели из компетенции присяжных?

— Чтобы никогда и не оправдали. Ведь дел таких было мало — раз-два и обчелся. Но чувствовали, что может быть много таких дел.

— Вы говорите о том, что было в 2008 году. А сейчас мы видим новое наступление на этот институт.

— Да, сейчас фактически число дел с присяжными искусственно снижается. Подсудимых уговаривают не выбирать суд присяжных, а если они его выбирают, то на следствии специально меняют квалификацию преступлений, чтобы обвиняемые попадали в районные суды, утрачивали право на суд присяжных (Суды присяжных действуют только в судах субъектов России — республиканских, областных, краевых. — Открытая Россия). Женщин лишили права на присяжных по убийствам и многим другим делам. И старого, и малого лишили этого конституционного права.

И тут мы переходим к другому рассуждению. Не об интересах власти, а о ведомственных и даже, так сказать, шкурных интересах судейский начальников, служащих в Верховном суде, судебном департаменте, в аппарате губернаторов.

Кто имеет шкурные интересы и в чем они состоят

— А в чем состоят их интересы?

— Для Верховного суда важно, чтобы как можно меньше дел попадало в Верховный суд в порядке апелляционного обжалования. И, действуя в этом духе, Верховный суд добился, чтобы из ведения областных судов в районные, где нет процессов с присяжными, были переданы дела о взятках, преступлениях против правосудия, транспортных преступлениях, а заодно дела обвиняемых в убийствах при отягчающих обстоятельствах стариков, женщин и подростков. Районный суд получил невиданное право рассматривать уголовные дела о преступлениях, за совершение которых законом предусмотрено пожизненное лишение свободы. Таким образом, нагрузка судей Верховного суда снизилась более чем наполовину. Разумеется, они не пребывают в праздности, но облегчение весьма существенное.

— Неужели дело только в том, чтобы меньше работать?

— Не только. Суд присяжных, при всей своей редкости, — это образец справедливого, состязательного правосудия, не управляемого начальством правосудия, где прокурору, адвокату, судье надо демонстрировать профессионализм, высокий уровень процессуальных, психологических, риторических умений. Участие в суде присяжных по плечу только культурному человеку. Напутственное слово надо грамотно и красиво произносить, — а не просто приговор переписывать из «обвиниловки». Что решат присяжные, неизвестно, и власть теряет ощущение предсказуемости.

Более того, пока жив суд присяжных, возникают очень неудобные вопросы: почему в обычном суде всего 0,5% оправдательных приговоров, а в судах присяжных их 13%? Это что означает? Что следствие плохо работает, а вы покрываете пытки и прочее безобразие, или что присяжные дураки?

А почему тогда во всем мире они умные, а только у нас, по-вашему, дураки? Суд присяжных — это такой маяк, и наше обычное судопроизводство по сравнению с ним проигрывает — не в количестве отписанных дел, а в качестве решений, в справедливости.

И вот начинаются причитания: мол, не удается собрать присяжных; мол, дорогое это удовольствие. Но посмотрите: в 2014 году было рассмотрено всего 308 дел с участием присяжных, а в 2015-м, видимо, еще меньше будет. Разве это ничтожное количество процессов подорвало финансы страны, где осуждают 750 тысяч человек в год? Получается, в регионах, некоторые из которых по площади территории равны двум-трем европейским странам, слушают с присяжными в среднем 3 дела! В США судом присяжных рассматривается 165 тысяч дел в год. В царской России факсов не было, ксероксов не было, начальство на лошадках передвигалось, вместо центрального отопления судебный зал отапливался чадящими печками, — зато три четверти уголовных дел разбирал суд присяжных (410 составов преступлений в царской России против 23 в нынешней демократической стране). И выходит совсем нехорошо: при царе умели, в Америке и Австралии умеют, а вы так и не наловчились? Может, у нынешних судебных деятелей обе руки левые? Или они сознательно срывают реформы? Реально суд присяжных еще не начал работать как должно. Есть действующая модель суда присяжных, но получается, что даже она вызывает страх и отторгается режимом.

— Как вы предлагаете расширить компетенции суда присяжных в новом законопроекте, который вы написали?

— Прежде всего, предлагаю вернуть в компетенцию суда присяжных те преступления, которые изъяли при президенте Медведеве в 2008-м, кроме дел о терроре и шпионаже: по этим составам обратного хода у нас явно не будет в ближайшее время. Замечу лишь, что право человека на «суд равных» по делам, в которых заинтересованы силовые структуры государства, зафиксировано в ряде европейских конституций — но, к несчастью, не в России. Нужно вернуть представителям народа дела о взятках, преступлениях против правосудия, дела о пытках, транспортных преступлениях, дела, где в тяжких преступлениях обвиняются женщины и несовершеннолетние. И добавить к этому перечню простые убийства, убийства при смягчающих обстоятельствах, — скажем, при превышении пределов необходимой обороны, — и вообще все обвинения в лишении жизни. Стоит передать в ведение суда присяжных уголовные дела, которые он фактически уже разбирает попутно с обвинениями в убийстве: о разбое и вымогательстве. Кроме того, желательно доверить присяжным заседателям, если попросит обвиняемый, дела о преступлениях в сфере предпринимательской деятельности. В результате присяжные заседатели станут разбирать около 15 тысяч дел в год — и в областных, и в районных судах. Целесообразно создать в каждом регионе базовые окружные суды, аппарат которых организовывал бы процессы с участием присяжных заседателей; в окружных судах могли бы заседать с присяжными заседателями судьи любых федеральных судов — и районных, и областных.